Проанализировав социально-психологическую литературу по проблемам социальной перцепции и, в частности, по проблеме осознания личностью своего статуса в группе, можно убедиться, что какой бы точки зрения не придерживались исследователи относительно приоритета личности или группы в социальных отношениях, все они признают важность адекватного осознания индивидом своего положения в группах членства для успешности деятельности и оптимизации самовосприятия.
Это чрезвычайно сложная проблема, для адекватного решения которой человеку необходимо учитывать множество как объективных (в основном для социального статуса), так и субъективных (личный статус) показателей. Точность осознания своего положения среди других зависит как от внутренних (способность к рефлексии, объективная самооценка), так и от внешних факторов (качества группы).
Одно и то же сочетание свойств личности может обеспечить ее разное положение в нескольких группах членства в зависимости от их стандартов и требований. Отношения личность-группа являются двусторонними, а следовательно, решать вопрос о способности индивида с той или иной степенью адекватности оценивать свой статус можно лишь учитывая особенности группы, в которую он входит.
Мы сочли нужным сопоставить эту способность с такой важнейшей групповой характеристикой, как организованность, поскольку представляется маловероятным отсутствие взаимосвязей между умением индивидов адекватно оценивать свой статус и уровнем организованности их группы членства. Организованность является одной из важнейших предпосылок эффективности групповой деятельности и очевидно, что любая общность лишь тогда будет достаточно эффективна, когда каждый из ее членов точно представляет свой статус и статус своих товарищей и удовлетворен ими. Практически, организованность можно рассматривать как способность группы к рефлексии своих организационных потенциалов (4).
Хотя в большинстве работ организованность рассматривается как характеристика группы, в литературе встречается и ее толкование как качества личности, и как синоним дисциплинированности. Но все это, как правило, теоретические взгляды. Экспериментальное же изучение организованности группы в основном проводится в Курской социально-психологической лаборатории. Под руководством Л.И. Уманского, разработавшего параметрическую концепцию коллектива, а затем - А.С. Чернышева в лаборатории изучались социально-психологические параметры группы как коллектива. Согласно параметрической концепции Л. И. Уманского контактную группу можно оценивать по критериям нравственной направленности, подготовленности, организованности и психологической коммуникативности (1, 3).
Как один из групповых параметров, организованность специально изучалась в ряде исследований. Было дано определение понятию «организованность», получены данные об ее структуре, определена значимость отдельных элементов структуры: единство мнений об организаторах, общность межличностных отношений, сенсомоторная согласованность и психологический настрой на деятельность. Было установлено, что выявленные компоненты организованности связаны между собою и образуют единый комплекс (1, 3).
В работах А.С. Чернышева организованность группы рассматривается как показатель успешности, эффективности выполнения деятельности. Показано, что организованность возникает лишь на определенном этапе организации группы, как результат и показатель стремления к упорядоченности групповой деятельности. А.С. Чернышев и сотрудники считают, что организованность взаимосвязана с другими параметрами группы (направленность, подготовленность), однако при преобладающем влиянии направленности. Авторы выделяют следующие аспекты организованности группы:
· сочетание членами группы индивидуальных и групповых целей (в воображаемых и реальных условиях);
· психологический
настрой группы на деятельность;
· способы
организации групповой
деятельности в напряженных
ситуациях;
· особенности
организации групповой
деятельности разновозрастных
групп;
· особенности
мотивации групповой деятельности
В 1980 г. А.С. Чернышев дает следующее определение организованности: «... способность группы самостоятельно создать организацию в ситуациях неопределенности и сочетать разнообразие мнений и форм инициативного поведения с устойчивым единством действий его участников». Организованность отражает общегрупповой практической задачи (4, с. 93), способность группы к деловой интеграции для оптимального решения
Соответственно, можно предположить, что неумение членов группы адекватно воспринимать свое положение в статусной структуре будет напрямую связано с низкой эффективностью групповой деятельности (а тем самым и с низким уровнем организованности), так как это приведет к возрастанию числа дезинтегрирующих факторов. К ним можно отнести несовпадения между личной и групповой оценкой своего статуса, самооценкой и уровнем статусных притязаний, а также искажения самовосприятия, связанные с положением человека на крайних точках иерархической структуры.
Объектом нашего исследования были студенты первых-третьих курсов Курского госпедуниверситета (8 групп на каждом курсе). Композиция всех групп была достаточно близкой.
Определение уровня организованности (УОГ) в студенческих группах проводилось с помощью модифицированной «Карты-схемы психолого-педагогической характеристики организованности группы» (5).
Анализ полученных данных показывает, что в большинстве изученных групп уровень организованности может быть оценен как средний (коэффициент уровня организованности больше трех, но меньше четырех баллов). Следовательно, уже за первый год существования групп их организационная сфера, как правило, достигает необходимого для нормальной жизнедеятельности уровня.
Статусная структура в группах заметно дифференцирована и достаточно полно представлена в сознании ее членов.
Здесь можно обратить внимание на следующий факт: когда в ходе исследования студентам предлагалось указать места, которые их товарищи занимают по степени авторитетности в группе, затруднения возникали лишь в единичных случаях, а отказы от работы вообще отсутствовали. Так же, несмотря на имеющееся в инструкции упоминание о возможности давать и одинаковые оценки своим товарищам (при убежденности респондента в равенстве их положения), этим воспользовались лишь около 4% опрошенных, в то время как все остальные использовали количество мест, равное численности своей группы.
С помощью собственной методики мы определяли следующие эмпирические референты:
а) групповую оценку статуса каждого члена группы - групповое мнение (ГМ) - определялась в соответствии со средним местом, занимаемым каждым индивидом по степени авторитета в группе (на основе всех индивидуальных оценок);
б) самооценку собственного статуса в группе (СО) - определяя распределение мест в группе по авторитету, респондент указывал и свое положение в статусной структуре;
в) прогноз групповой оценки (ПГ) - респондент отмечал, на каком месте он находится с точки зрения группы;
г) уровень притязаний - место, которое респондент желал бы занимать в статусной структуре группы (УП).
Для определения точности осознания респондентами статусных отношений в группе мы исследовали корреляционную связь между следующими парами вышеуказанных параметров:
а) между групповыми оценками и самооценками (ГМ-СО). Этот показатель позволяет судить о степени объективности самооценки личностью своего статуса в группе, учитывая, что группа оценивает своего члена более объективно, чем он сам. Кроме этого, близость между ГМ и СО показывает уровень осознанности индивидом своего положения в группе, точности его рефлексии. Чем более высокой окажется корреляция между этими параметрами, тем с большим основанием мы можем говорить об адекватности осознания респондентом своего положения в статусной иерархии группы.
б) между групповыми оценками и их прогнозами, сделанными каждым респондентом, что позволяет оценить степень адекватности собственных представлений о мнении группы и так же позволяет судить о развитии социально-перцептивных механизмов личности (ГМ-ПГ). Высота корреляции между этими параметрами будет зависеть от уровня осознания респондентом группового эталона отношений авторитета;
в) между самооценками и прогнозами групповой оценки, что отражает степень осознания членами группы уровня соответствия собственного и группового мнения (СО-ПГ). Уровень корреляции между этими показателями отражает степень совпадения между мнениями личности и представленного в ее сознании образа группы, косвенно показывая и степень принятия индивидом представляемого группового эталона;
г) между самооценками и уровнями притязаний, что позволяет судить о степени расхождения между ними. Можно предположить, что малое расхождение свидетельствует о стабильности структуры группы и принятии или удовлетворенности индивидом своего положения в статусной иерархии группы (СО-УП).
Сравнивая данные показатели в группах разного уровня организованности, мы можем сделать следующий вывод: между адекватностью осознания членами группы своего места в ее статусной иерархии и мнения группы о нем, степенью расхождения между самооценкой и уровнем притязаний с одной стороны и уровнем организованности данной группы - с другой, существует заметная связь.
В группах низкого уровня организованности корреляция в парах эмпирических референтов практически отсутствует; в группах со средним УОГ она заметна по отдельным показателям и достоверной становится лишь в группах с высоким УОГ.
Итак, адекватность осознания своего положения в группе возрастает с повышением УОГ. Но что является первичным? Уровень организованности, изменяясь, влечет за собой аналогичное изменение точности рефлексии или наоборот? Для ответа на этот вопрос необходимо отдельное исследование. Но мы полагаем, что все эти процессы - и динамика уровня организованности группы, и динамика осознания личностью своего положения в ней настолько сложно переплетены, что однозначного ответа здесь быть не может.
Как мы убедились, значимая корреляция по всем четырем учитываемым параметрам - парам ГМ-СО, ГМ-ПГ, СО-ПГ и СО-УП наблюдалась лишь в группах с высоким уровнем организованности. В группах с низким уровнем организованности корреляция по ним либо незначима, либо отсутствует. Изменения УОГ однозначно влияют на все эти параметры. Таким образом, мы имеем право говорить о наличии связи между степенью развития ряда социально-перцептивных механизмов осознания статусных отношений в группе у ее членов и уровнем организованности данной группы.
Но есть ли отличия между точностью рефлексии статусной структуры группы у индивидов с полярным статусом? Выбор данного направления был обусловлен следующими соображениями: так как в ряде исследований, посвященных проблеме социометрического статуса личности, отмечалось наличие значительной разницы в работе социально-перцептивных механизмов у индивидов с высоким и с низким статусом в группе, мы сочли необходимым проверить, существуют ли аналогичные различия при определении статуса как меры авторитетности личности в группе членства.
Для этого в первую очередь мы сопоставили групповые оценки и самооценки респондентов, занимающих первые и последние места в исследуемых группах. Оказалось, что в шести группах из восьми и высоко- и низкостатусные студенты более оптимистично оценивают свое положение в статусной иерархии, чем оно есть на самом деле. Особенно явно завышение самооценки происходит у низкостатусных респондентов. Для них данный результат можно объяснить либо работой механизмов психологической защиты (стремлением хотя бы в своих глазах улучшить распределение мест в группе, преимущественной ориентацией на взгляды тех, кто лучше к нему относится), либо низким развитием соответствующих социально-перцептивных механизмов.
В то же время завышение самооценки относительно среднегрупповой оценки у высокостатусных респондентов связано, очевидно, с иными причинами. Точно улавливая общую тенденцию - мнение группы о себе как об авторитетной личности, респондент считает это достаточным основанием для того, чтобы перенести ее на каждого члена группы, хотя на деле разброс индивидуальных оценок относительно данного студента может быть довольно велик. Возможно, этот недостаток точности осознания реальной групповой оценки связан с тем, что группы существуют сравнительно недавно и студенты еще просто не могут достаточно тонко определять реальную «расстановку сил». Корреляционный анализ показывает низкую осознанность своего положения в обеих категориях респондентов, особенно явно это выражено у низкостатусных индивидов, р=-0.34 (у высокостатусных р=0.18).
На втором курсе положение заметно меняется. Точность самооценки у высокостатусных респондентов резко повышается по сравнению с первым курсом, р=0.70, а у низкостатусных практически отсутствует - р=-0.22. Во всех восьми группах низкостатусные субъекты весьма заметно завышают самооценку, а высокостатусные напротив, занижают ее относительно реального мнения группы. Завышение ее у первой категории испытуемых можно объяснить теми же причинами, что и на первом курсе. Что же касается ситуации с высокостатусными индивидами, то занижение ими своей самооценки может быть связано как с определенной неуверенностью в своем положении, так и с ориентацией на мнения тех, кто оценивает авторитет данного респондента более критично.
Аналогичное явление наблюдалось уже в исследованиях социометрического статуса и было названо Я.Л. Коломинским «парадоксом осознания» (2). Тот факт, что несмотря на иной критерий определения статуса - авторитетность, оно проявляется и в нашей работе, можно считать доводом в пользу существования неких общих закономерностей осознания личностью своего положения в группе. Отсутствие «парадокса осознания» у первокурсников и появление его у студентов второго курса может быть связано с длительностью существования группы как одним из факторов, определяющих способность индивидов более дифференцировано различать степень авторитетности как у себя, так и у других членов группы.
На третьем курсе у низкостатусных индивидов в семи группах из восьми самооценка завышена. Можно обратить внимание на следующий факт: лишь в двух группах на последнем месте в статусной иерархии остались те же лица, что были и на втором курсе. В одной из них наблюдается максимальное завышение самооценки - на семь баллов, а в другой мы видим единственный случай занижения самооценки. Возможно, что здесь проявляются два варианта реакции низкостатусного респондента на свое стабилизировавшееся положение - либо явное несогласие с группой и как следствие - резкое завышение самооценки, либо принятие сложившейся ситуации вплоть до приписывания себе еще более низкой авторитетности, чем на деле.
У большинства высокостатусных респондентов самооценка занижена, но в трех группах из восьми появляется незначительное ее завышение. По сравнению со вторым курсом «парадокс осознания» проявляется не так сильно, хотя общие тенденции и сохраняются. Точность самооценки у высокостатусных респондентов заметно выше, чем у низкостатусных, коэффициенты корреляции равны 0.63 (несколько снижается) и 0.20 (повышается по сравнению со вторым курсом) соответственно.
По результатам всех трех курсов видно, что адекватность самооценки у низкостатусных индивидов возрастает соответственно длительности существования группы. У высокостатусных она резко повышается на втором курсе и незначительно уменьшается на третьем, постоянно оставаясь более высокой, чем у респондентов с низким статусом.
Чтобы проверить, сохраняться ли обнаруженные закономерности при изменении сравниваемого с общегрупповой оценкой параметра, мы заменили СО на ПГ.
На первом курсе у низкостатусных индивидов прогноз по сравнению с реальной оценкой завышается в половине обследованных групп; в остальных он несколько занижен, причем корреляция с групповой оценкой в этом случае значительно выше. Она достигает пятипроцентного уровня достоверности, в то время как завышенные прогнозы не имеют значимой корреляции с ГМ.
Высокостатусные индивиды завышают прогноз групповой оценки несколько чаще - в пяти группах из восьми. Однако расхождения с групповым мнением у них, как правило, невелики и более выражены при занижении ПГ. В целом, прогнозы и высоко- и низкостатусных респондентов слабо коррелируют с групповыми оценками, коэффициенты корреляции не достигают значимых уровней достоверности (коэффициент корреляции между ГМ и ПГ у высокостатусных студентов равен 0.39, у низкостатусных - 0.38). Это можно объяснить еще слабой представленностью в сознании студентов определенного группового эталона статусной структуры и недостаточным отражением в нем своей позиции.
В то же время, по сравнению с самооценкой, прогноз мнения группы у первокурсников менее часто подвержен завышению относительно реального статуса. Очевидно, респонденты представляют группу более критичным субъектом оценивания, чем они сами, хотя данное предположение нуждается в уточнении.
На втором курсе наблюдаются резкие отличия в точности прогнозов мнения группы у студентов полярного статуса. У респондентов с низким статусом корреляция между ГМ и ПГ отсутствует (р=-0.09), а у высокостатусных, напротив - корреляция существует на однопроцентном уровне достоверности (р=0.88). На наш взгляд, это так же взаимосвязано с правильностью представляемого в сознании испытуемых группового эталона, его близостью к реальному. Судя по полученным данным, у лиц с низким статусом этот эталон либо отсутствует, либо значительно отличается от общегруппового, что может быть связано как с низкой степенью осознания статусной иерархии группы, так и с выражением ее неприятия.
Кроме того, вновь появляются общие тенденции в распределении ответов. В семи группах из восьми низкостатусные индивиды дают завышенный прогноз групповой оценки и в семи же группах из восьми высокостатусные индивиды его занижают. Налицо явление, сходное с парадоксом осознания, но относящееся уже не к самооценке, а к прогнозу групповой оценки. Хотя существуют данные о том, что высокостатусные члены групп, занижая самооценку статуса, в то же время очень точны в прогнозе отношений к ним со стороны других (отдельных) членов группы, в данном случае - при прогнозе отношения к респонденту всей группы - это явление не наблюдается.
На третьем курсе сохраняются отличия в точности определения мнения группы: у высокостатусных студентов коэффициент корреляции между ГМ и ПГ равен 0.69, у низкостатусных р=0.27. По прежнему в семи группах из восьми у низкостатусных индивидов прогноз завышен относительно групповой оценки, завышен он и в трех группах другой категории. В остальных пяти прогноз занижен. По сравнению со вторым курсом тенденция к занижению прогноза группового мнения у высокостатусных респондентом проявляется слабее.
Можно ли объяснить полученную взаимосвязь ГМ и ПГ у индивидов с полярным статусом лишь влиянием механизмов психологической, перцептивной защиты? С одной стороны, да: низкостатусный респондент будет полагать мнение группы о себе более высоким, чем то есть, так как признание реального положения в статусной иерархии будет слишком болезненно для его самолюбия. Лица с высоким статусом, впрочем, могут занижать прогноз более осознанно, из опасения получить оценку группы ниже ожидаемой. Хотя не исключено, что занижение ими и СО, и ПГ как-то связано с нежеланием принимать роль «первого лица», подразумевающую определенную ответственность перед группой.
Но, с другой стороны, явления сходные с «парадоксом осознания» можно трактовать следующим образом: очевидно, что при формировании в сознании индивида группового эталона статусной структуры мнения разных членов данной группы имеют для него различный «удельный вес». Когда индивид прогнозирует мнение группы о себе, этот процесс вряд ли похож на бесстрастное математическое вычисление среднего места, которое он занимает по предполагаемым мнениям своих товарищей. Нам кажется, что при формировании в сознании образа группы, вслед за которым и следует собственно прогноз, низкостатусный индивид в первую очередь будет учитывать взгляды тех людей, для которых он в какой-то степени авторитетен. И хотя при достаточно объективном подходе данный субъект не станет игнорировать прочие, менее лицеприятные оценки, но при моделировании общегруппового мнения они могут отойти на второй план - в результате будет дан прогноз, завышенный относительно реального статуса этого респондента. Такая «перцептивная преграда», по-видимому, будет существовать и в процессе формирования самооценки.
И напротив, для индивида с высоким статусом больший «удельный вес» будут иметь взгляды тех членов группы, которые не считают его наиболее авторитетным в данной общности. Придавая им излишнее значение, респондент занижает свой статус относительно реального. Если мы допустим, что у этой «перцептивной преграды» наличествует своего рода избирательная проходимость - у низкостатусных индивидов она легче пропускает в сознание положительные мнения других членов группы о себе, а у высокостатусных то же происходит с отрицательными, то это может объяснить наличие тенденции к завышению или занижению прогнозов групповой оценки у индивидов с полярным статусом. Конечно, нельзя не учитывать и особенности самовосприятия данной личности - субъект более самокритичный скорее обратит внимание на низкое мнение о себе кого-либо из товарищей чем тот, у кого данное качество проявляется слабо. Это кажется верным и потому, что человек, оценивающий себя критично, имеет больше шансов пользоваться авторитетом в группе.
Таким образом, на протяжении трех лет, с первого по третий курс, и самооценка, и предполагаемое мнение группы более точно осознаются респондентами с высоким статусом. То, что наиболее это выражено среди студентов второго курса, можно объяснить особенностями разных этапов развития студенческой группы, на которых адекватность осознанности статусной структуры группы и своего положения в ней может меняться, сохраняя тем не менее ряд общих тенденций, связанных в числе прочего и с уровнем организованности группы.
Продолжая исследовать различия в социально-перцептивных механизмах осознания статусной структуры группы и своего положения в ней у респондентов с высоким и с низким статусами, мы сравнили расхождения между их самооценками и уровнями притязаний.
Первокурсники с высоким статусом в половине групп имеют равные УП и СО, в трех группах УП выше СО на единицу и в одной - на четыре места (корреляция СО-УП значима на пятипроцентном уровне). У низкостатусных респондентов УП равен СО только в двух группах, а во всех остальных завышен c разницей от двух до восьми мест (корреляция отсутствует). В обеих категориях респондентов уровень притязаний отличается от самооценки только в сторону его завышения. Если у лиц с высоким статусом их расхождение относительно невелико - результат удовлетворенности своим положением в группе, то у низкостатусных завышения УП довольно значительны и наблюдаются в большинстве обследованных групп, что говорит об их стремлении занять более высокое место.
На втором курсе по сравнению с первым у низкостатусных индивидов заметно увеличивается число совпадений УП и СО - в четырех группах из восьми (причем самооценка, как правило, заметно завышена), в остальных разность между ними составляет от трех до пяти мест. Корреляция между УП и СО отсутствует. У высокостатусных студентов УП совпадает с СО только в двух группах, в четырех она равна одному, в оставшихся - двум и трем соответственно. Корреляция между СО и УП существует на пятипроцентном уровне значимости, что так же можно считать показателем их удовлетворенности своим местом в группе.
Следует отметить, что в обеих категориях респондентов имеются случаи занижения УП относительно СО. Если для лиц с высоким статусом, судя по беседам с респондентами, это часто объясняется нежеланием занимать место «на вершине» из-за связанной с этим ответственности, то занижение уровня притязаний у индивида с и без того низким статусом связано, на наш взгляд, с особенностью его группы членства. Группа, в которой наблюдался данный факт, обладает низким уровнем организованности, что не может не отражаться на ее восприятии. Возможно, что низко оценивая свою группу, респондент выражает свое непризнание ее статусной структуры тем, желает занимать место более низкое чем то, на котором он (по своему мнению) находится.
Аналогичная ситуация обнаруживается и на третьем курсе. Таким образом и на втором и на третьем курсах в группах с низким уровнем организованности у низкостатусных индивидов наблюдается желание занимать более низкое место в группе чем то, на котором (по их мнению) они находятся. В трех группах разница СО-УП нулевая, в четырех уровень притязаний завышен (разница от трех до шести баллов). Корреляция практически отсутствует. В половине групп у высокостатусных индивидов самооценка совпадает с уровнем притязаний, в остальных ниже на одно-два места, удовлетворенность своим положением высокая. Корреляция между СО и УП существует на однопроцентном уровне значимости.
По результатам трех лет следует отметить, что в большинстве случаев совпадения СО и УП у низкостатусных респондентов самооценка была значительно завышена. При более объективной самооценке уровень притязаний возрастал. Удовлетворенность своим положением, в отличие от высокостатусных индивидов, постоянно остается крайне малой.
Подводя итог можно сказать, что на первых местах по степени авторитетности как правило находятся респонденты, наиболее адекватно осознающие статусную иерархию группы и свое место в ней. У большинства низкостатусных индивидов отмечается невысокое развитие социально-перцептивных механизмов.
Итак, мы установили, что основным фактором, влияющим на изменение точности осознания статусных отношений в группе является уровень ее организованности. Показано, что с повышением УОГ повышается и адекватность осознания индивидами своего положения в группе, образ группы в сознании респондента становится более реалистичным, уменьшается противоречие между собственным и групповым представлениями о месте индивида в статусной иерархии, повышается удовлетворенность своим положением в группе. Снижение уровня организованности влечет за собой уменьшение всех этих показателей адекватности осознания статусных отношений.
Такой показатель, как длительность существования группы, далеко не столь однозначно влияет на данный процесс. На определенных этапах существования группы (при одинаковой величине уровня организованности) степень адекватности осознания статусных отношений может как повышаться по сравнению с предыдущим, так и понижаться. По-видимому, этот процесс связан с динамикой внутригруппового развития и требует отдельного изучения.
Кроме этого, после проведения нашего исследования мы можем отметить и такой фактор, как ознакомленность респондентов с полученными результатами. При проведении обследования на втором курсе оговаривалось, что результаты каждого респондента будут (при желании) ему сообщены. С такими студентами (их было не очень много) проводилась небольшая беседа, в которой обсуждалась объективность самооценки и точность прогноза групповой оценки данного респондента, высота его уровня притязаний; он мог узнать свое реальное место в статусной иерархии. Как оказалось, на третьем курсе у данных индивидов (по сравнению со вторым) повысилась точность осознания своего места в группе, ближе к реальности был прогноз групповой оценки, уменьшилось расхождение между самооценкой и уровнем притязаний.
На втором курсе в одной из групп все респонденты пожелали узнать свои результаты в присутствии остальных членов группы. Им были объявлены среднегрупповые оценки и с каждым проведена краткая беседа о точности его самооценки и прогноза групповой оценки, высоте уровня притязаний. На третьем курсе в данной группе произошли следующие изменения в степени осознанности статусных отношений:
а) коэффициент корреляции между групповой оценкой и самооценкой возрос с 0.14 до 0.66, достигнув пятипроцентного уровня значимости;
б) между групповой оценкой и ее прогнозом возрос с -0.12 до 0.57;
в) между самооценкой и прогнозом групповой оценки остался прежним - 0.67 (пятипроцентный уровень значимости);
г) между самооценкой и уровнем притязаний коэффициент корреляции с 0.23 возрос до 0.46.
Как видим, наиболее значительные изменения произошли в области осознания своего положения в статусной структуре и оценки мнения группы о себе - их адекватность резко повысилась. Следует отметить, что столь заметных изменений коэффициентов корреляций по данным параметрам не наблюдалось больше ни в одной группе. Кроме этого, хотя на третьем курсе, как и на втором, данная группа осталась на среднем уровне организованности, ее коэффициент уровня организованности возрос с 3.65 до 3.91.
Отметим существование взаимосвязи возможности респондентов узнать свое реальное положение в статусной структуре группы и последующей динамики адекватности осознания статусных отношений. Здесь можно выделить и сам факт получения индивидом обратной информации (причем как персонально, так и в присутствии группы - эффект публичности), и ее обсуждение, в том числе в форме личной беседы, что так же давало определенный психотерапевтический эффект.
Мы считаем, что при благоприятной психологической атмосфере в группе точное знание о своем положении в статусной иерархии и связанное с этим осознание личностью возможных ошибок в его оценке может служить основой для коррекции собственных представлений о нем и повышения точности рефлексии индивидом статусных отношений в группе. Исходя из вышесказанного можно предположить, что используя результаты применяемой нами методики, появляется возможность целенаправленно влиять на формирование социально-перцептивных механизмов у индивида, повышая адекватность рефлексии статусных отношений в группе.
1. Вопросы психологии коллектива школьников и студентов: Сб. науч. тр. КГПИ. - Курск, 1972.
2. Коломинский Я.Л. Психология взаимоотношений в малых группах. (Общение и возрастные особенности). - Минск: изд-во Бел. гос. ун-та. - 1976.
3. Уманский Л.И. Социально-психологические проблемы первичного коллектива // Социально-психологические аспекты первичного коллектива: Сб. ст. - Ярославль. - 1978. - С. 8-17.
4. Чернышев А.С. Социально-психологические основы организованности первичного коллектива (на материале исследования молодежных групп и коллективов): Дисс. ... док. психол. наук. - М., 1980.
5. Чернышев А.С., Клименко В.В. Влияние актуализации личностных характеристик на уровень организованности группы школьников // Вопросы психологии коллектива школьников и студентов. - Курск, 1976. - С. 7-21.
Предыдущая статья Следующая статья
| [ Кафедра психологии КурГУ ] | [ Профессор А.С. Чернышев ] | [ Новости психологии из Курска ] | [ Новости Черноземья ] | [ КурГУ ] |